Это было словно вчера: их последнее расставание. Она смотрела на него, вновь собранного в дорогу и что-то неустанно тревожило девушку. Наверное стоило бы привыкнуть к его частым отсутствиям, к его заданиям и к его отъездам. Но одна четкая мысль неотступно следовала за ней: он был военным до мозга костей и война будет неотступно шагать с ним в ногу. Ей и самой стоило бы привыкнуть, что даже оставив Афганистан, она не уехала от войны. Она всегда была слишком близка к этому состоянию опасности. Даже рядом с ним. Тем более рядом с ним.
В тот день она кажется позволила себе обнять его. Они были достаточно долго вместе, достаточно долго были женаты и достаточно долго жили под одной крышей, чтобы возникло хоть что-то. Что-то к чему бы ее неотступно тянуло. ЕЕ тянуло к нему, тянуло к этому мужчине, но она никак не решалась признаться ему, сказать  что-то большее кроме банального спасибо за спасение, которое было несколько лет назад. Она до сих пор была благодарна ему, но рядом оставалась не из-за этого… далеко не из-за этого. В тот день она кажется несколько дольше обнимала его перед дорогой. В тот день кажется даже он обнял ее сильнее обычного. Впрочем это могло лишь показаться и не больше…  Воспаленное воображение влюбленно девушки могло нарисовать все что угодно. Оно и сейчас рисовало весьма немыслимые картины. Картины в которые хотелось верить, которыми хотелось жить как и любой любящей женщине…

Она добралась на автобусе до нужного района и найти нужный дом не составило по сути труда. Инайя какое-то время нерешительно замялась, не решаясь прикоснуться рукой к звонку. Она чего-то ждала. Ждала что он возможно сам откроет дверь. Что возможно узнает ее, обнимет как родную, признает в ней если не жену, не возлюбленную. То хотя бы просто друга. Она хотела быть для него хотя бы другом. Хотела быть здесь и сейчас. Теперь, когда получилось найти его. Теперь когда он был жив, цел и невредим. Теперь когда он был так близко…
Брюнетка нажала на звонок и стала ждать. Она смотрела на дверь ожидая когда та откроется, и, по правде говоря, даже не знала что будет говорить и как будет врать на этот раз мужчине о своем приходе. Инайя прислушивалась к шагам за дверью и сердце ускорялась от каждого тяжелого мужского шага. Дверь распахнулась и девушка посмотрела большими глазами на мужчину, смотря на него по привычке снизу вверх.
- Добрый вечер! Это снова я. И снова из больницы проведать и узнать как Ваше самочувствие, - она улыбалась, а внутри все трепетало от одного взгляда в русские глаза. Каждый раз она приходила и надеялась прочитать в них понимание, которое избавит ее от вранья. Но пока она натыкалась лишь на стену. В который раз за последний месяц.

Тогда, на входе из больнице, она буквально поймала его за рукав. Ей едва удалось узнать о том что он здесь, что он жив, и более того находится в этом же госпитале, в котором она устроилась. Тогда она спросила его все ли в порядке и готов ли он в действительности покинуть больницу. Он не помнил – она успела это прочесть в его карточке, тайком взяв ее со стола администратора. У него были сильные повреждения. У ее брата были и хуже. Он был ранен, но он был жив  и только это имело значение. Видел ли он тогда в ее глазах надежду? Видел ли он в ее глазах мечту о том что он вдруг вспомнит ее. Видел ли он что она – знает его не как пациента и заботится не как о пациенте, а как о близком человеке. Понимал ли он это когда она почти преследовала его в этом районе постоянно натыкаясь на него словно тень, здороваясь и улыбаясь, а в ответ получая лишь стену пустоты и не понимая. Было больно на нее натыкаться, но другого варианта не было, кажется…

И вот снова эта стена, снова болезненный удар. Ему не знакомо было ее имя, ее фамилия. Для него она была просто служащей больницы, сиделкой которую подослали его проверить и не больше. Инайя сняла куртку и несколько неловко прошла в дом. Кольцо обручальное она не снимала с пальца никогда, будто напоминая себе что-то об этом. Она смотрела на него периодически и думала о муже, об их последней встрече и последнем расставании перед заданием. Она вспоминала его поведение, его привычки, его взгляд и его редкую, немного скупую, но все же улыбку, которой он весьма редко одаривал кого-то кроме нее. Кажется только она ее и видела порой. И в этом было что-то родное, почти интимное. Сильнее самой близкой близости, сильнее самого горячего поцелуя. И, хоть они и жили как просто сожители, все же даже в этой улыбки было больше нежности, нежели в самом горячем поцелуе которым муж одаривает жену.
- Я пришла проведать Вас. По правде сказать, меня послали проверить ваши раны и если понадобиться предложить свою помощь, - она врала. Ее никто не посылал. Да и полномочий у нее таких не было. Видя в ней сиделку, никто даже и не задумывался что она помогала в операциях и делала гораздо более сложные вещи, чем делают местные медсестры. Но имя, гражданство и прошлое говорило за себя. И образование не позволяло ей стать здесь даже медсестрой. Опыт – ничто. А вот диплом… - Как… Как Ваше самочувствие? - она указала рукой на футболку мужчины, намекая на ранения под ней. На самом деле было даже страшно на все это смотреть. Не потому что она боялась таких ранений – видала и хуже. Нет, она боялась видеть ЕГО ранения.

Когда-то она сама следила за его перевязкой. Тогда в первую ночь когда он остался в ее доме, раненный во время попыток ее защитить, она была рядом, она меняла повязки и ухаживала за мужчиной пока тот более е менее не пришел себя и не решил, что пора двигаться дальше. Тогда его ранение было не серьезным. Рука до сих пор функционировала крайне не плохо и уже даже шрама кажется не осталось. Но она помнила об этом. Помнила об их первой встрече, помнила о том выстреле в его руку. Помнила обо всем. Он – нет.
Инна вздохнула когда он заговорил что позволит ей осмотреть его. Да, ей хотелось убедиться что все не так серьезно. Что все будет хорошо и он выберется, выкарабкается как всегда. Ей бы просто знать это и не больше. Тогда она хотя бы спать будет спокойно. Она помнила как буквально у нее на руках умирал ее брат, помнила как он молил о том чтобы сестра спустила курок  и пустила пулю ему в висок. Помнила как он  умирал и насколько ему было больно. И она не желала этой участи Алексу. Впрочем, судя по всему он был далеко от этого.
- Да, мне стоит посмотреть чтобы убедиться что все нормально и больше вас не беспокоить визитами, - могла ли она в действительности это обещать? – Инайя не знала. Отпустить его наверное стоило бы, но девушка упорно не могла этого сделать. Не могла отпустить его просто так. Пока на пальце ее блестит кольцо, пока она все еще пусть и посмертно зовется его женой, пока он дышит – она хотела быть рядом. Быть с ним. Помогать и просто наблюдать за тем насколько все было хорошо.
Они пили чай о чем-то переговариваясь. Кажется о чем-то незначительном. Чай, кстати, закончился довольно быстро, а ее внимание все так же привлекала его футболка, вернее то, что под ней. Просто нужно успокоиться, просто нужно знать…
- Я приехала сюда недавно, чуть больше месяца назад, - ответила она на вопрос мужчины о том как давно она здесь. Они уже успели переместиться в гостиную где мужчина стянул с себя футболку и предоставил возможность осмотреть его. Правда девушка посмотрела не на перебинтованное тело, а на кольцо на шее. Сердце забилось быстрее. Он носил кольцо на цепочке, оно до сих пор было с ним, но что он помнил о нем… Она хотела было спросить что-то про него, но так и не смогла пересилить себя, аккуратно прикасаясь к бинтам и осматривая заживающие раны военного. Взгляд то и дело падал, то на кольцо на ее пальце, то на кольцо на шее русского, всматриваясь в то как оно умиротворенно висело на своем месте, где кажется висело всегда.

Сердце забилось быстрее когда она услышала свое имя срывающееся с его губ. Инна даже замерла боясь отпрянуть или наоборот прикоснуться к нему чуть сильнее обычного. Она боялась и навредить ему и в то же время боялась быть оторванной от него вновь. Инайя опустила взгляд всматриваясь в его бинты и тихо вздыхая, слыша его вопрос. Она не знала что по сути может ему ответить и даже не знала как много может ему сказать. Он не помнил ее как таковую, но, кажется, помнил образ, который приходил в его память – это не могло не радовать. Правда вот ее все же это не особо-то и радовало. Инна мягко опустила руки и немного нервно поломала пальцы все так же стоя за спиной мужчины, будто решаясь на следующий шаг.
Он молчал и ждал ее ответа. И молчание затягивалось. Надо было выйти из-за его спины самой и просто посмотреть в родные русские глаза и возможно признаться. Просто нужно было найти в себе силы. Она не знала как он отреагирует на ее признание, не знала как он вообще отнесется к тому факту, что у него есть жена. Пусть и не русская, и не то чтобы любимая, но все же документально зафиксированная жена. Она так же знала как он бережно относится к своей тыльной зоне. К спине, к шее и голове. Как он не любит когда кто-то  подходит сзади – он всегда воспринимал это нападение, если только не знал что находится в безопасности. Сейчас он кажется не знал этого. Вернее не помнил, что она ему не враг, а довольно таки близкий человек. Не помнил что она его жена с которой он прожил под одной крышей не один год. Он не помнил ничего из этого и наверное даже России-то не помнил, не то что там Афганистан и хрупкую девушку с арабскими чертами лица и не менее экзотическим именем.
Девушка сделала шаг выходя из-за спины но не решаясь  поднять на него сразу взгляд, но как только ей это удалось, то она встретилась с серьезными глазами русского майора. И с пониманием того, что она не просто так молчит. Понимаем того что он вероятно угадал что они знакомы и теперь просто ждал когда она заговорит и подтвердит или опровергнет этот факт.  Брюнетка же тем временем просто смотрела на него глазами полными печали. Ей так хотелось его просто хотя бы обнять как раньше, как перед тем как он ушел на то злосчастное задание. Ей так хотелось сказать гораздо больше чем она когда-либо ему говорила, но она не могла. Вместо этого брюнетка сделал шаг навстречу мужчине и бережно обхватила пальчиками кольцо у него на шее рукой, на которой блестело точно такое же кольцо но меньшего размера. Тринадцатая мягко сжала это кольцо, а затем отпустила кольцо, прижимая его к грудине ладонью, будто пытаясь сохранить его.
- Как много ты помнишь, Леша? – тихо проговорила она на русском. За то время пока она жила в России, русский стал почти родным языком, а потому акцент прослеживался совсем слабо. Тем более русский муж был вполне себе удачным тренером и учителем по языку. – Как много ты помнишь о том, что с тобой происходило до твоего задания? – она убрала руку и сделала шаг назад, разрывая расстояние между ними и предоставляя ему возможность чувствовать себя более спокойно в обществе относительно незнакомой девушки.

Он поднял ее на руки как поднимал когда-то давно. Да, все это было как будто действительно давно. Кажется, прошел не месяц, а годы, прежде чем он все же сделал осознанный шаг к ней.  Ведомый чем-то извне к ней, а не от нее. Она смотрела в темные глаза русского и пыталась понять помнил ли он в действительно что-то или просто пытался бороться со своими призраками из памяти, пытаясь ухватить хоть одного из них за хвост и допросить о правде.  А она тем временем в голове перебирала слова которые могла бы произнести ему. Те слова. Которые бы не сорвали крышу майору от неожиданной информации, которые бы не испортили его восприятие. Как объяснить ему так чтобы он понял, не испугался и принял что она – его жена, что он тот человек который своим предложением выйти за него замуж спас ее от безумия Афганистана. Инайя всегда воспитана так, что однажды ей придется выйти замуж за мужчину иона должна будет ему помогать, уважать и даже ублажать, но это не означало что этот человек будет любим.
Майор не заставлял ее ублажать его, он не требовал от нее какой-либо близости и даже е настаивал ни на чем подобном. Вместе с тем, он всегда был ласков и нежен с ней, чего порой ни от каждого мужчины ее страны дождешься. Она не могла понять что именно заставило его поступить именно так. Что заставило его спасти ее именно так. Ведь он мог просто попытаться перевезти ее. Но он захотел чтобы она стала его женой, чтобы жила под одной крышей и даже была рядом. А значит… Значит возможно кипело внутри русского военного что-то что он сам кажется не мог ей объяснить, а мог лишь показать своими поступками, жестами, взглядами. Может просто она сама чего-то не понимала или не хотела понимать и принимать помимо установленных правил и норм.
Она помнила их первую встречу, помнила их отъезд. Помнила тихую деревеньку в которую русский отвез ее и она, наконец, смогла снять паранджу просто потому что это было не привычно для зеленой России.  Она помнила каждый военный городок в который они переселялись с новым заданием. Помнила все встречи и расставания. И если у него была другая, военная жизнь, то в Росси вся ее жизнь сосредоточилась на это мужчине, пуская его глубоко в сердце, глубже чем кого-то еще.
Он совершенно сократил между ними расстояние и обнял ее за локти приближаясь и приближая ее к себе, а она лишь смотрела в его лицо, пытаясь что-то понять для себя, понять как нужно действовать. Как нужно поступить. Что нужно сделать или сказать сейчас. Но молчание кажется говорило само за себя. И Она молча смотрела на него и чего-то ждала. Сама не зная чего. Сердце забилось быстрее как только она даже сквозь одежду ощутила его бинты и горячности груди. Она уже больше не пыталась пока прикоснуться к нему, просто потому что не знала отпугнет ли его или вернет былого. Потому Инайя лишь ждала.
Она невольно опустила взгляд на его руки, так свободно вдруг обнявшие ее, а вскоре и вовсе ощутила невесомость которую подарили руки мужчины. Она невольно ухватилась за здоровые предплечья русского.
- Тебе нельзя… - успела лишь произнести девушка, прежде чем услышала родной голос зовущий ее по имени, по русскому имени. Карие глаза кажется стали больше, она посмотрела куда-то в одну точку, пытаясь осознать услышанное и происходящее. Сердце пропустило удар и Инна шумно вдохнула в грудь воздух. Вспомнил, он ее вспомнил. Она смотрела в его глаза, в родное лицо любимого мужчины и не могла поверить в это. Рука сама потянулась, ложась на горячую кожу шеи с более менее здоровой стороны, а затем словно вспомнив, просто переместилась на левое  плечо больше для опоры. Хотелось его обнять, хотелось просто обнять так крепко как в последний раз, но она не могла, боясь навредить ему, потом вторая рука прикоснулась к щеке майора, проводя по ней большим пальцем мягко прикасаясь к чуть колючей щеке. Инайя поджала губы и прикрыла глаза, пытаясь справиться с наплывом эмоций которые вдруг все же захватили ее. Она наклонилась и прижалась губами к губами мужчины ощущая их горячность. Последний раз она целовала его в день их свадьбы. Тогда просто необходимо было сделать это по обычаю, а сейчас… Сейчас она целовала его просто потому что все внутри у нее требовало этого. Как будто требовало подтвердить что это действительно он. На губах была улыбка, а сама Инна жмурилась во время поцелуя, пытаясь сдержать наплыв эмоций который просто рвался наружу в виде слез.
- Лешка… - тихо прошептала она сквозь поцелуй, обнимая его лицо уже обеими руками. – Тебе нельзя. Отпусти меня на пол, - она не хотела отходить от него, но все же на пол он должен был ее отпустить в своем состоянии. Инна оторвалась от его губ как только ощутила под ногами пол и снова нежно провела рукой по щеке мужа. – Я нашла тебя. Я боялась что ты меня не вспомнишь совсем, - она улыбнулась уголками губ, смотря на русского снова снизу вверх.

Поцелуй. Такой горячий, желанный, трепетный. Кажется в него было вложено все: все воспоминания, все их прошлое, их настоящее и, возможно, будущее. Все это она постаралась вложит в этот поцелуй. Все это она постаралась вложить и направить в него, подарить ему, помочь вспомнить насколько это получится. И кажется он вспоминал. Он был на полпути к полному восстановлению памяти о ней, если уже помнил кто она ему и как он ее называл по-русски. Инна. Именно так ее именовали в паспорте, именно такое имя она приняла для того чтобы жить в России. Инайя было красивым и редким именем, но Инна было как-то проще и привычнее для русских вокруг нее. Проще было обращаться, проще было звать. Проще было привыкнуть, считая ее русской, хотя бы по имени. Инна Тринадцатая. Да, именно так.
Она ощущала как горячие ладони сжимают ее щеки, обнимая лицо, она ощущала его взгляд, глубокий и проникновенный, смотрящий прямо в омут шоколадных глаз мусульманки. Она слышала его слова и не смога не улыбнуться. Он помнил ее и он не смог забыть. Его память не дала этого сделать. Губы еще горели после поцелуя, как горели когда он впервые поцеловал ее на их свадьбе. Но тогда это было что-то вроде печати, закрепляющей их союз. А теперь… Теперь это было явно нечто большее. Нечто такое о чем хотелось помнить, знать, говорить. Нечто, от чего она не могла отказаться, отправляясь за ним в это долгое путешествие. Она любила его, дорожила им, и как жена декабриста, следовала за ним даже в этот город и в эту незнакомую страну. Слабо представляя как будет его искать, как будет жить в этой стране . Она шла за ним, не смотря ни на что и ни на кого.
Такое домашнее предложение пойти поужинать. Господи, как же она по всему этому успела соскучиться. По его взглядам, словам, повадкам, привычкам и даже по этой простой фразе, правда на это раз отмечая, что ужин будет приготовлен не ею. Она слушала поток его слов и вопросов и просто не успевала ответить, семеня маленькими шагами за майором, сжимая его руку. Поэтом она лишь тихо засмеялась от череды вопросов и с интересом посмотрела на то что собирался разогреть майор.
- О, рецепт приготовления куриных ножек ты все-таки не забыл, - улыбнулась она, смотря на то как тарелка крутится в микроволновке. – Что ж… Мне сообщили что ты пропал без вести во время выполнения операции. Что из вашей группы только у тебя и Катерины не известен статус  состояния. Я предположила что ты можешь быть жив и решила все же съездить в этот город и узнать что и как. Найти тебя живым или… - она нервно сглотнула. - … мертвым. Как бы то ни было, я собрала вещи и приехала, сняла небольшой домик. Он находится в нескольких автобусных остановках отсюда.  Моих сбережений хватило на дорогу и на жилье, но пришлось найти работу, а единственное что я умею – лечить или помогать лечить. Потому и обратилась в местную больницу, но из-за отсутствия каких-либо официальных подтверждений, меня смогли взять только сиделкой, - она замолчала и улыбнулась уголками губ. – Но я рада что взяли, хотя бы это дало возможность поймать тебя на выходе, – девушка прислонилась спиной к разделочному столу и внимательно посмотрела на мужа уже более серьезно.
- Леш, что произошло на самом деле? Мне так и не рассказали детали. Сколько ты помнишь? И как ты в конце концов тут без меня справлялся все это время? - последнее она проговорила с улыбкой, складывая руки на груди и тем самым несколько разряжая обстановку, возможно накаленную и ее вопросами и ее рассказом о происходящем с ней за последние дни.

И все был привычно, как раньше. Он и она, на небольшой кухоньке, сидят и ужинают и просто разговаривают. С единственной разницей: теперь они говорили о том как жили друг без друга это время. Странно обсуждать было все это. Хотя… Почему странно? Не редко Алекс уходил на задания надолго, а возвращаясь привозил что-то своей молодой жене вместе с рассказами. Она тоже делилась какими-то историями, но они редко были такими занимательными как его. Сейчас они как будто поменялись местами и рассказывать предстояло преимущественно ей. Правда пока она не определила насколько много нового мужчине придется узнавать от Инайи. Она до сих пор не могла определить что он помнит, а что нет. А он пока не признавался, рассказывая лишь о последнем задании.
Она почти не ела, слушая внимательно его историю и пытаясь вникнуть в происходящее. Воображение рисовало весьма яркие картинки описываемого события. Было понятно что что-то в ту ночь пошло не так. Она не могла точно понять что именно: была ли это ошибка группы или же подстава организации. Но зная Алексея и его подготовку, она понимала что мужчина требовал от бойцов многого и воспитывал так как надо, потому списывать на ошибку бойца она не торопилась. Вместе с тем требовать невозможное было нормально для организации. Возлагая большие цели и планы, на небольшое количество людей было в порядке вещей и об этом она слышала не раз. Правда одно дело что люди гибли и страдали и другое что Алексу все равно это нравилось. Нравилось служить, бороться, воевать. И она как-то с этим мирилась. Кажется до сегодняшнего дня.
Осматривая его тело несколькими минутами ранее, она успела отметить серьезность всех повреждений и осознать что это просто чудо, что мужчина выжил после подобного насилия над телом и вообще. Может действительно кольцо оберегало? Он как-то сказал однажды что начинает верить в его силу, что оно будто хранит его от смерти, а может это действительно было так. Она невольно взглянула на цепочку на шее русского и вздохнула, восхваляя мысленно Аллаха за  то, что сохранил жизнь любимому.
- Катерина – твоя подопечная. Я с ней никогда не сталкивалась, но ты мне про нее рассказывал. Так что знакома я с ней заочно лишь. И про нее со слов знаю, - проговорила она тихо, а затем выслушала вопросы Алексея и несколько задумалась. По правде говоря ей было уютно там где был он. Он – ее единственная семья, единственный человек который был ей дорог и терять его снова она не хотела и даже боялась. Потому возвращаться в организацию…. В общем против она была. Но и запрещать ему это не могла, прекрасно зная, что он найдет альтернативу.
- Я не знаю Леш. Не уверена что с твоими ранениями тебя примут обратно. Они требуют слишком много от бойцов, а у тебя пройдет не мало времени, прежде чем ты сможешь полноценно вступить в их ряды, работать со всеми наравне, - она провела по волосам рукой и вздохнула. Честно говоря она и не знала кем может работать мужчина здесь. – Я могу поспрашивать у знакомых, которых здесь завела, о том куда тебе можно податься в этом городе, ну и заодно узнаю как здесь проще и быстрее приобрести гражданство. Работа у меня пока есть, но видимо придется в последствии учиться на медсестру… - все было слишком сложно. Как-то разом вдруг навалились проблемы о которых раньше она не задумывалась. Раньше важнее было найти его, а теперь нужно было думать и о возвращении и об основательном поселении здесь. Инайя откинулась на спинку стула и вздохнула, смотря на русского с какой-то усталостью, но все же добротой и нежностью.
- Хочешь чтобы я осталась сегодня здесь? Я могу перевезти сюда свои вещи завтра, - брюнетка чуть наклонила голову, изучая майора. Нового майора который не помнил многого и с которым по сути придется учиться жить вместе заново.